Михаил Крейндлин: Сейчас ООПТ воспринимаются как объекты, которые надо использовать

Эксперт по особо охраняемым природным территориям (ООПТ) и в природоохранном законодательстве Михаил Крейндлин поговорил с Архипелагом о тенденциях в этой сфере. Недавно Михаил Крейндлин посетил Самарскую область, где проводил семинар-тренинг для государственных инспекторов Жигулевского заповедника. С такой же миссией он побывал в Краснодарском крае и Мордовии. В беседе с Архипелагом эксперт рассказал об актуальных проблемах в области охраны природы, о том, что тормозит появление новых ООПТ, почему существующая практика наказаний за нарушения на природных территориях Самарской области не эффективна и что с этим делать.

— Вы много ездите по России, какие основные тенденции в области ООПТ вы можете подметить? Что сейчас происходит с ними?

— Общая направленность на использование особо охраняемых природных территорий в коммерческих или хозяйственных, рекреационных целях. Сейчас ООПТ воспринимаются не столько как территории, необходимые для сохранения биоразнообразия, сколько как объекты, которые надо как-то использовать. Иногда это не очень страшно, а в каких-то случаях такое отношение приводит к попыткам негативного использования. Причем такая тенденция наблюдается и на федеральном, и на региональном уровне.

Постоянно появляются попытки изменения законодательства, чтобы это узаконить. Прямо сейчас в Государственной думе на рассмотрении находится законопроект, внесенный Государственным собранием Чувашской республики, который как раз предполагает возможность упразднения особо охраняемых территорий, причем всех – и региональных, и федеральных, - изъятия из них участков для реализации важных народно-хозяйственных проектов. Формулировка другая, но суть такая: в целях хозяйственного использования земель.

Подобные инициативы постоянно появляются, в прошлом году было две, но ни одна из них не получила поддержки. Такие же процессы происходят на уровне регионов, где принимаются законы не в пользу ООПТ, где-то такие нормативно-правовые акты оспариваются, где-то нет.

Плюс есть федеральный проект о развитии экологического туризма. Единственный критерий его успешности - это как раз количество туристов на особо охраняемых природных территориях. Хотя всё-таки ООПТ создается в первую очередь не для этого. Это одна тенденция. Вторая связана с первой и это - недостаточное внимание к особо охраняемым природным территориям, в частности их финансирование, материально-техническое обеспечение. В сфере ООПТ крайне низкие зарплаты и очень серьезный кадровый голод, что тоже, соответственно, усложняет их существование.

— В продолжение первой тенденции недавно вышел проект приказа министерства туризма Самарской области о предоставлении гранта на поддержку развития туризма на территории государственных природных биосферных заповедников. В регионе есть одна такая организация, это Жигулевский заповедник. В заповеднике по закону возможна реализация коммерческих проектов?

— Да. В 2023 году были внесены изменения в федеральный закон об особо охраняемых природных территориях. Поправки были учтены принятым законом 77-ФЗ, который практически весь направлен как раз на усиление развития туризма на особо охраняемой природной территории. Если раньше заповедник допускал так называемый познавательный туризм, который был связан именно с ознакомлением с ценными природными объектами, то теперь это просто туризм, понятно, с определенными ограничениями, но к сожалению, в задачи заповедника и режима его использования это вписано.

— В Самарской области очень длительная процедура утверждения проектов ООПТ, чтобы формально территория была признана особо охраняемой природной территорией. Это связано со сложностями самой процедуры утверждения проекта ООПТ или здесь имеет место политическая воля?

— Практически во всех регионах создание ООПТ занимает несколько лет. Это тоже проблема, потому что необходимо согласовать проект со всеми заинтересованными органами и организациями, которые, понятно, могут быть в этом не очень заинтересованы, потому что их права ограничиваются. Поэтому иногда создание ООПТ может затормозиться, потому что кто-то отказался согласовывать. Либо намечены меньшие площади ООПТ и там, где это не нужно. Таких случаев довольно много, и на федеральном уровне тоже. Последний пример — это национальный парк "Тульские засеки", который, согласно федеральному проекту, должен был занимать площадь 40 тыс. га, а на самом деле создан на 5 тыс. гектаров.

— Процесс утверждения проекта ООПТ реально упростить?

— Реально, но это вязано с политической волей. Если её нет, то нет. В принципе, формально существует механизм резервирования земель для создания особо охраняемых природных территорий, но он мало где работает. Мне известны только один или два субъекта, где механизм хоть как-то реализуется.

— Что даёт резервирование земель для создания особо охраняемых природных территорий?

— До окончания процедуры создания и утверждения проекта ООПТ на этой территории устанавливаются ограничения на определенные виды природопользования, чтобы она хотя бы ценность не утратила. Это предусмотрено Земельным кодексом, но механизм очень плохо проработан.

— В Самарской области формально нет организации, которая занимается региональными ООПТ.

— Во многих регионах есть учреждения, которые непосредственно занимаются управлением ООПТ. В некоторых регионах их несколько, например, в Свердловской области, в Краснодарском крае. Но, к сожалению, есть регионы, где такой структуры нет. Например, в Московской области. Это очень плохо: когда нет специальной структуры, практически размывается работа между большим количеством других территорий, на решение других задач, и природные территории всегда, к сожалению, остаются на последнем месте.

— Решит ли все насущные вопросы, связанные с ООПТ, реанимация Госкомэкологии или создание аналога этой структуры в современной России?

— Сейчас мы пытаемся добиться создания отдельного федерального органа по управлению особо охраняемыми природными территориями, скорее всего, в форме федерального агентства. Тогда это будет институализированная отрасль с собственным бюджетом, штатом, которая будет регулировать политику в этой сфере.

— А есть какой-то закон, связанный с ООПТ, который вы прямо сейчас взяли и убрали? Или, наоборот, ввели новую инициативу, где назрело законодательное регулирование?

— Основная задача не допустить серьезного ослабления закона "Об особо охраняемых природных территориях". Его, безусловно, стоит реформировать, есть вещи, которых там не хватает, связанных и с управлением ООПТ, со страхованием государственных инспекторов, некоторые вопросы, связанные с привлечением к ответственности нарушителей. В целом закон работает, но, как я уже говорил, постоянно пытаются внести в него изменения, чтобы разрешить изъятие земель у кого-то, их упразднение. Этого мы стараемся не допускать.

— Вы недавно были в Самарской области. Расскажите, если не секрет, что вы тут делали.

— По просьбе руководства Жигулёвского заповедника проводил семинар-тренинг для государственных инспекторов. Законодательство очень сильно меняется, и не все успевают за ним следить. Поэтому необходимо правовое просвещение.

— Какие болевые точки вы бы обозначили в нашем регионе?

— Это отсутствие специальной управляющей структуры по ООПТ. Это - существенное количество нарушений режима охраны ООПТ, в частности распашка природных территорий. Из-за отсутствия специализированной структуры нарушения не влекут за собой быстрого решения. Крупные хозяйствующие структуры могут себе позволить не соблюдать режим ООПТ и при этом не нести, по крайней мере, сразу какой-то серьёзной ответственности за это.

— За нарушения на территории ООПТ кто несёт ответственность: землевладелец или землепользователь?

— Тот, кто совершил нарушение. Но необходимо смотреть условия договора аренды. Если в паспорте или в положении ООПТ есть прямой запрет на сдачу в аренду, нарушил тот, кто сдал в аренду. Например, если на ООПТ полностью запрещена распашка, а в договоре прямо прописано, что предоставляют в целях распашки, тогда виноват тот, кто в нарушение режима предоставил землю для таких целей.